Негритята и скандинавка. Наталья Никитская

– Полетишь в Монастир! – кричал мой турагент в трубку.
– По мне хоть в монастырь, подальше от этой Москвы! Уж очень все надоело! – сказала я и укатила с дочерью в Тунис.
Что правда, дочерью в Москве я занималась мало. Выросшая без отца девочка требовала внимания и ласки, а я вечно была вся в делах, тусовках и работе… Отелями меня уже не удивишь, поэтому я выбрала для отдыха самый что ни на есть тихий укромный уголок на берегу Средиземного моря.
 Помимо отдыха, мне хотелось наладить отношения с собственным ребенком, взращенным бабушками и дедушками.
Я наслаждалась отпуском: неспешным расписанием, запахом моря, солнцем и возможностью не делать ничего. Но ничего не делать я, конечно, не могла. Так что сбылась моя давняя мечта – поиграть в писателя.
Лежа на шезлонге под навесом у бассейна, я писала наброски, и французы с англичанами странно поглядывали на меня: они-то все читали красочные книжки разного формата, а я что-то то неспешно, то рьяно, а то задумчиво, будто обмусоливая, записывала в розовый ежедневник. На русском языке. Наверно, со стороны я выглядела смешно: дама в открытом модном купальнике и взъерошенными, кудрявыми от мягкой воды волосами без всякого намека даже на прическу «художественный беспорядок», нервно закусывает ручку и воодушевленно пишет, постоянно ища удобные позы для загара и… творчества. Я совмещала приятное с полезным. Воздушные и солнечные ванны стали спутниками вдохновения.
Я загорала бы и топлесс, и хотя я была почти само совершенство, я не брала пример с немок и англичанок, трясущих провисшими частями тела, ведь это вредно-вредно-вредно-превредно!
Тем временем, пока я доводила свою кожу до состояния загара цвета кофе с молоком, у меня даже стихи стали рифмоваться. А когда вдохновение на творчество немного иссякало, я брала телефон и отправляла всем знакомым по списку смс-ки, что я – де нахожусь в морском бризе, фактически – в нирване.
Однажды на побережье на закате дня мы с Лерой познакомились с иностранцем – молодым итальянским парнем. Ничего не значащее знакомство я не планировала перевести в курортный роман. Я была влюблена в море.
Желание раствориться в морском воздухе, впитать радость – вот что двигало моими восторженными посланиями.
Постойте: как обычно я отвлеклась от дочери. Светло-пепельные волосы, выгоревшие на солнце до белого состояния, голубые глаза, длинные ноги  и умение плавать и нырять в бассейне, распугивая всех иностранцев, –  вот она, моя одиннадцатилетняя дочь.
Когда мы шли вместе с ней по территории отеля в свой номер, накинув легкие парео на купальники, окружающие открывали рты. Не знаю, на кого они больше смотрели: на меня или на мою  дочь с белыми, как у скандинавки, волосами.
Дома Лера носит игрушечную собачку Лаки, одетую в  манто цвета фламинго, на плече: репетирует свой выход в свет с домашним питомцем. И постоянно просит меня о покупке маленькой собачки, « как у Пэрис Хилтон».
Дочке идет только голубой  и розовый цвет – девочка летней породы. Когда Валерия надевает белое,  превращается в маленькую принцессу.
Если мне было прекрасно в одиночестве, и даже настойчивый итальянец, спортивный журналист со спортивной же фигурой из Палермо, каждый день, тщетно поджидающий на берегу моря даму, увлеченную писаниной, казался нарушителем моего спокойствия, то  дочери явно не хватало детского общества. В отеле она была единственным русским ребенком.
– Мама, смотри, какая хорошая девочка, – дергала меня за рукав дочь на вечернем представлении на территории отеля, поглядывая в сторону симпатичной пухленькой немецкой девочки.
-А ты подойди и познакомься, не стесняйся, спроси по-английски ее имя.
-А вдруг она по-английски не понимает? – терзалась сомнениями Лера, сидя на стульчике и потягивая через соломинку «Киндер-коктейль». – Точно-точно не понимает, она по-немецки говорит!
-Смотри, как она хорошо танцует на детской дискотеке. А хочешь, я тебя с нею познакомлю? – Предложила я.
Лера ничего не успела ответить, неожиданно она широко раскрыла глаза и чуть не опрокинула на себя стакан с оранжевой жидкостью.
Ее детское мироздание поразило чудо. На площадке, заставленной стульями и столами, прямо напротив сцены, там, где глядя на танцы аниматоров, восседали отдыхающие: улыбающиеся англичане, фривольные немцы, седовласые и очень громко хохочущие немки, и элегантные итальянские девицы, появилась странная, но яркая компания, приковавшая  сразу же все внимание окружающих к себе.
Их было шестеро: трое взрослых и трое детей. Высокая мама – породистая негритоска в коротком сарафане с африканскими косичками на голове  вела за руки двух великолепных чернокожих малышей – мальчиков  трех и полутора  лет, истинных негритят, их папа – шатен с белоснежной кожей шел рядом. Замыкала шествие худая мулатка с лошадиным лицом, одетая в обтягивающие джинсы, с ней был симпатичный сынок- мулатик лет трех.
-Негритята, мама, негритята! – шепнула мне на ухо Лерочка, с восхищением и нескрываемым интересом глядя на детей.
А глядеть было на что. Малыши выглядели чудесно. Все одеты в яркие разноцветные футболки. Они смотрелись, словно  живые куклы – вот что значат чудеса генетики в смешанных межрасовых браках! Два родных брата были похожи на черненьких ангелочков с волосами-пружинками. Глазки у детей напоминали  крупные черные ягоды, ротики очерчены, будто их нарисовали, убрав «губастость» предков и добавив черты лица европейцев. Их друг-мулатик имел чуть прищуренные глаза, но был тоже красив, как херувим. У каждого ребенка на руке красовался серебряный браслет. Ступая модными кроссовками по асфальтированным дорожкам отеля, дети вбежали на детскую дискотеку и начали танцевать так, будто ходили в какой-нибудь детский танцевальный ансамбль «Калинка». Потом стали бегать с другими более старшими детьми. Понравившаяся моей дочке девочка-немка сначала взяла на руки самого маленького негритенка, а потом, устав носить на руках, пустилась играть с ними в догонялки.
Все взрослые смотрели на детей и умилялись. «Какие красивые!» – наперебой говорили немецкие бабушки, и каждая стремилась погладить, потрогать и поближе посмотреть на эти чудеса природы.
Один из парней-аниматоров взял самого маленького из них на руки и, обращаясь к его родителям, спросил:
-Where are you from?
– Switzerland,– ответил светлокожий отец.
Я сразу же тихо сказала дочери:
– Лера, ты знаешь, неприлично говорить «негритята», тем более они приехали из Швейцарии, давай будем их называть просто – «малыши».
-Давай, – задумчиво сказала Валерия, накручивая белый локон на палец. – Я очень хочу их потрогать.
-Так сходи же поиграй и потанцуй с ними, побегай, вот та девочка как хорошо играет.
-А что я им скажу? – продолжала стесняться дочь.
На следующий день за ужином в ресторане компания родителей с негритятами случайно оказалась рядом с нашим столиком. Лера не сводила с них глаз.
Вдруг самый маленький ребенок, сидящий на коленях у матери, засунул себе в рот почти полностью довольно острый нож. Никто из окружающих, кроме нас с дочкой не видел этого. От ужаса Лера закрыла глаза руками.
– Нож! Нож! Нож! Уберите нож от ребенка! – неожиданно для наших соседей громко крикнула я, забыв про языковой барьер, показывая на младенца с ножом во рту.
Взрослые встрепенулись и отобрали нож у ребенка.
С того самого дня я стала бояться лишь одного: что вместо собачки дочь попросит ей завести… живого негритенка.
Наш распорядок дня круто изменился. Я перестала писать наброски у бассейна, а вместе с дочерью стала вместо писательницы играть в  разведчицу. Каждое утро мы искали негритят, а потом следили за ними до вечера.
Валерия жаждала наблюдать за малышами постоянно : что они делают, как они кушают, как разговаривают, насколько громко кричат или весело хохочут, она выяснила, в какой стороне отеля у них были номера, распорядок дня каждого из членов семьи и даже привычки каждого из детей.
Мы дали малышам прозвища: «озорник», «маленький» и «мулатик».
-Мама, малыш улыбнулся! Мама, а озорник играет и бегает… – Только и слышала я от Леры. Но она почему-то боялась близко подходить к темнокожим детям и играть с ними.
-Лера, знаешь, если бы мне нравились эти негритята, я бы давно познакомилась с ними. Давай я тебя подведу к ним, и ты поиграешь!
Но дочка упорно отдергивала руку и продолжала вести себя по-шпионски.
Хотя теперь я понимала, почему Анжелина Джоли усыновляла таких красивых малышей, особого восторга и трепета к ним я уже не испытывала. Мое вдохновение сочинить роман или хотя бы повесть было безнадежно сорвано присутствием чернокожих красавцев!
Я  уговаривала дочь сходить в национальный тунисский парк посмотреть на животных, живущих в собственных условиях обитания, но Лера всему живому и даже вкусному предпочитала негритят.  Дочь не спрашивала больше про покупку маленькой собачки, перестала клянчить вредные чипсы. А что самое плохое – перестала спускаться со мной по серебристому песочку к Средиземному морю.
– Лера, пойдем в море искупаемся, я заняла места под зонтиками!
– Нет, мама, я иду смотреть, как малыши купаются в бассейне, может, и сама поплаваю с ними в маленьком. Они уже улыбаются мне, малыши ко мне привыкают…
Мое терпение иссякло, и я не выдержала такого напора и сорвалась.
– Да?! А  я-то думала, что ты – безнадежная трусиха, и твоя единственная мечта – поносить маленькую собачку на плече, как глупая гламурная блондинка! – полушутя, с издевкой, сказала я, но получилось это так грубо, что Лера  надула губы.
– Я – не трусиха. Вот больше не пойду с тобой на море, иди и купайся одна…
– А вот я тебя одну не отпущу, еще не дай бог утонешь, – схватила я ее за руку. Вдруг дочь, уже не ребенок, но пока не подросток, вырвалась и убежала от меня вверх по лесенке к глубокому бассейну, только голубой купальник чуть блеснул на солнце, и белые длинные волосы колыхнулись от слабого ветра.
-Лера! Лера! Валерия!– закричала я.
Но она, будто не слыша меня, со всего размаха нырнула в бассейн, обрызгав иностранных дедушек, и продолжила плаванье в одиночестве.
«Ну дела!» – подумала я. «Наверно, правда, переходный возраст начинается», с трудом я настигла ее в воде. « А может, я и вправду обидела своего ребенка?»
– Лерочка, малыш, прости меня, – я обняла ее и поцеловала в щечку. Девочка оттаяла, ответила лаской и деловито протараторила:
– Мамочка, ты видишь, что я плаваю лучше тебя. Я малышей буду ждать здесь. Они скоро выйдут с белым отцом купаться в детский бассейн: мулатик и озорник. Хочешь, я буду проведывать тебя через каждые десять минут? Я поставлю себе будильник на мобильном  и приду к морю!
-Хорошо. Разрешаю. Надеюсь, ты ….
Я хотела сказать «не будешь трусихой», с трудом сдерживаясь…
– … на этот раз не только прикоснешься к своим малышам, поплаваешь с ними но и, допустим, покатаешь их на себе?! Можно и на спине, а Лер?
– Так и сделаю. А ты иди и учись плавать, мам! В морской воде это легче, – Лерочкины глаза как безоблачное тунисское небо, озорно улыбались. Дочь вспомнила, как мы с ней катались в прошлый раз в волнах.
-Иду, – убежала я вниз и помахала рукой на прощание.
Ах, что за волны на Средиземном море! Они налетают быстро-быстро, теплые, сильные, бирюзового цвета и пенятся пушистыми белыми пузырьками. Иногда бурлящая масса настигает меня в море и накрывает с головой, щиплет глаза, в уши и нос заливается вода, но в такие минуты кажется, что я – Афродита, заново рожденная из пены. И нет ничего слаще этого умиротворения. В море теряешь счет времени.
Жаль, что так и не нашелся мужчина, сумевший научить меня плавать по-настоящему…. Все норовят схватить за живот, боже, как неудобно, и кажется, что вот-вот выскользнешь и утонешь. Конечно, я не утону. Я плаваю по-собачьи вполне сносно, плюс еще могу плавать на спинке… А может быть, попробовать по-морскому? Это я, наверно, трусиха, а не Лера. Хороша мать, что до такого возраста не научилась плавать. Все, решено: после нового года нанимаю инструктора и … в путь!
Мои размышления прервал чей-то крик. Еще никто никогда не нарушал тишину на берегу моря, кроме продавца пальм.  Его я не увидела. И пальмы тоже не заметила.
– Мадам! – к побережью, запыхавшись, бежал служащий бассейна, загорелый черноволосый парень-тунисец,  на его желтой футболке красовалась надпись «Pool». Он явно звал именно меня:  многозначительно смотрел и размахивал руками, будто загребая к себе горячий воздух.
Я же пыталась подгрести воду и поплыть. Но забыла, как это делается.
«Лера?! Что-то случилось?!». Внутри меня что-то вдруг  оборвалось. Сердце стукнуло так, что я сама этого  испугалась, а конечности вдруг перестали слушаться меня, и я пошла ко дну, захлебнувшись в волне. «Вот еще, не хватало утонуть на мелководье» – подумала я и потеряла сознание.
Пришла в себя я уже на шезлонге рядом с бассейном. Меня кто-то хлопал по щекам, и , когда я очнулась, многонациональная толпа народа расступилась, пропуская ко мне Леру.
– Мамочка! Мамочка! Мамочка!
Слезы капали из глаз Леры, губы тряслись…
Рядом с ней стоял итальянец Пауло, который посвящал мне в свое время комплименты типа  «Мол, не дочь она тебе, а сестра».
«Интересно, а он что здесь делает?», – подумала я.
-I don’t need a doctor, where is my daughter?  –  без конца повторяла я, но поняла, что спасение Леры прошло без моего участия.
– Что случилось, Лера? Я думала, что у тебя неприятности… – вскочила я, обнимая дочь. – Меня так странно звал парень из бассейна… Я испугалась за тебя и…
– Мама, так это я испугалась: ты чуть не утонула. Если б не Пауло! Он бросился в море быстрее, чем дядька-спасатель, – на щеках Леры вновь возникли слезы  и потекли, оставляя дорожки-следы, а кожа покраснела, как у всех блондинок после плача. А ведь ей итальянец Пауло, высокий отнюдь не худой, но спортивный и крепкий молодой парень не нравился… Да и мне тоже не особо. Ну ухаживал, ну ходил как тень за мной. Итальянцев в отеле не было. Русских тоже. Разговаривать, кроме дочери, было не с кем. Поболтали пару раз о журналистской профессии… Ну и что…
– А у тебя-то что случилось, а Лер? – настойчиво хриплым голосом спросила я.
Пауло в этот момент не сводил с нас обеих глаз, держа наготове два стакана воды. По-русски он, по всей видимости, ничего не понимал. Но суть происходящего усек хорошо.
– Мама, ты только не ругай меня…. Ты же говорила, что нельзя быть трусихой. Вот их, ну малышей пришло на этот раз трое. Мулатка с негритоской уехали в город на шопинг, а отец пришел с тремя малышами сразу, вот мне радость была! На этот раз я подошла к ним и взяла за ручки. Они у них такие мягкие и гладкие. И даже сладко пахнут. Потом я долго плавала с ними в детском бассейне  – занималась. Катала на спине, как ты мне посоветовала, я же хорошо плаваю. Они забавно хохотали. А потом мне надоело, и я нырнула во взрослый бассейн, как обычно.
Маленький негритенок пошел и нырнул за мной, он же не подумал, что в бассейне глубоко. Потом я поняла, что он утонет, я опустилась под воду за ним и вынырнула уже с ним на спине, а он ухватился ручками за меня.
-Так, значит, спасателю уже не нужно было нырять – ты сама спасла негритенка?! Ну и смелая у меня дочь!
«Зато нерадивая мамаша, поэтому меня и искали у моря», – слезы стали теперь литься теперь уже у меня из глаз, не прекращаясь…
– Мама, представляешь, он даже водой не успел подавиться! И меня зачем-то тоже осматривал врач… Потом малыша унес отец, а остальных детей-негритят тоже увели.
Я долго обнимала и целовала свою русалку. Наверно, мы заводим детей для того, чтобы и они нас воспитывали?
Потом я поцеловала Пауло.
С тех пор и до конца нашего отдыха в отеле Лерочка стала лучшим другом малышей. Негритянка подарила ей такой же серебряный браслет на руку, как  у ее сыновей. Я однажды даже сфотографировала компанию друзей:  Лера с мулатиком и озорником у детского бассейна.
Ну а я остаток отпуска училась плавать при помощи спортивного итальянца Пауло. По-моему, я скоро стану чемпионкой.
Завтра – последний день нашего прибывания в Тунисе, и я готовлюсь сдавать зачет по плаванью в том самом бассейне, где моя дочь Лера, совсем не трусиха, спасла негритенка. Принимать зачет у меня будут Лера и Пауло.
-Мама, ты знаешь, мы с Пауло договорились, что он все-таки купит мне маленькую собачку, как у Пэрис Хилтон, когда приедет к нам в гости в Москву. А он приглашает нас к себе в Палермо», – шепнула Лера мне на ухо перед моим прыжком в бассейн.

Июнь-сентябрь 2010 года.
Cусс – Москва